Что изменилось в работе банков с малым бизнесом

Банк России предложил изменить критерии отнесения компаний к малому и среднему бизнесу (МСБ): исключить из списка предприятия с активами и кредитной нагрузкой более чем в 8 млрд руб., аффилированные с крупным бизнесом и банками и т. д. Эти поправки ограничат перечень юрлиц, имеющих доступ к кредитам с господдержкой как МСБ. Как может повлиять реализация этих инициатив на банковскую систему и на Уралсиб? Какая у вас доля заемщиков МСБ, которая может выпасть из реестра?

Прежде всего государство само решает, кого оно хочет поддерживать в экономике, запускает программы поддержки, ориентируемые именно на те сектора, которые бы оно хотело целевым образом стимулировать к развитию. Например, недавно были запущены программы стимулирования ИТ‑сектора.

В данном случае подход абсолютно такой же: государство хочет стимулировать именно малый бизнес и не хочет стимулировать структуры, аффилированные с крупным бизнесом и банками. В этом ничего страшного и странного, на мой взгляд, нет. Ведь у более крупных компаний есть возможность финансировать свои проекты, правда по более высоким ставкам. Хотя более дорогое фондирование некоторые проекты может «убить», но все-таки у такого бизнеса есть доступ к финансированию. Стимулирование государства для крупных компаний — это просто инструмент удешевления стоимости фондирования, а не вопрос о возможности или невозможности получить финансирование.

У малого же бизнеса вопрос стоит именно о доступе к финансированию. Теперь за счет изменения критериев у банков будет больше возможности и желания кредитовать именно малый бизнес, потому что исполнить государственную программу за счет более крупных клиентов уже не получится. Соответственно, с точки зрения кредитования именно малого бизнеса такое решение носит положительный характер.

Не могу сказать, что это заметно повлияет на наш портфель. В Уралсибе доля кредитования МСБ порядка 35% от совокупного кредитного портфеля юрлиц. При этом госпрограммы кредитования МСБ составляют менее 10% от общего портфеля кредитов МСБ.

Если меняются критерии отнесения бизнеса к МСБ, насколько возрастают риски банков? Сейчас, в период турбулентности, и так рискованное кредитование МСБ стало еще более рискованным.

Мне кажется, с критериями отнесения компаний к МСБ это никак не связано. Вероятность того, заплатит заемщик или не заплатит, от этих критериев не зависит. Может измениться только то, что раньше банк его кредитовал по более низкой ставке. Но, опять же, то, что в Уралсибе принято относить к малому бизнесу, системно не исключается Банком России из этого сегмента. Мы точно понимаем, что активы в 8 млрд руб. уже достаточно крупный бизнес.

Сейчас мы уже видим последствия изменений экономической ситуации, которые начали происходить с февраля. В октябре часть реструктуризаций, которые у нас запрашивали клиенты, начала подходить по срокам к концу как по госпрограммам, так и по собственным программам Уралсиба. И какого-то значимого перехода в дефолтность не последовало. Увеличение дефолтности, конечно, есть, но его нельзя назвать критичным. Влияние частичной мобилизации на кредитоспособность малых и средних предприятий (МСП) оценивать пока рано.

Частичная мобилизация действительно связана с увеличением рисков для МСБ. Изменятся ли подходы к кредитованию компаний из этого сегмента и его объемы?

Как вы понимаете, с февраля мы несколько снизили аппетит к риску, но даже с этим сниженным аппетитом наш кредитный портфель МСП не падает, а, наоборот, растет. В этом году он вырос на 10−15%. Сейчас мы готовы разморозить некоторые скоринговые программы, некоторые из них уже запустили, но продолжаем внимательно анализировать кредитные риски в текущей ситуации.

В каких случаях сейчас возможно использование скоринговых моделей при кредитовании малого и среднего бизнеса?

Мы их используем в обеспеченном кредитовании, а также во взаимодействии с теми клиентами, с которыми у банка есть транзакционная история, которые с нами более 6−12 месяцев. Мы лучше понимаем их бизнес, обороты и т. д.

Говоря об обеспеченном кредитовании, мы ведем речь именно о залоговом кредитовании? Или поручительства также подходят?

Если есть поручительства в рамках программ различных фондов поддержки МСБ, мы их используем.

Сейчас многие банки в расчетно­кассовом обслуживании (РКО) предлагают пакетное обслуживание, когда в тариф входит определенное количество платежей, объем снятия наличных и т. д. С чем это связано и есть ли у вас пакетные предложения?

В моем понимании изначально это развивалось именно с точки зрения конкуренции. Клиентам проще сравнивать условия различных банков и выбирать из стоимости пакета, а не из большого количества различных тарифов. В Уралсибе есть несколько пакетов, один из них, акционный, мы запустили в ноябре.

А что касается отраслевых коробочных решений: например, только для аптек, только для ломбардов? Это только конкуренция или в такие продукты входят какие-то сопутствующие услуги, за счет которых банк получает дополнительные доходы?

Это конкуренция. Мы давно фокусируемся на работе с различными отраслями. У каждой отрасли свои потребности: то, что интересно для одной, может быть неинтересно для другой. Например, компаниям, работающим в сегменте B2C, нужны эквайринг и его тарифы, поскольку они работают с населением. Разные формы эквайринга — обычный торговый эквайринг, QR‑коды, интернет-эквайринг — являются для этого бизнеса существенными статьями расходов. Для тех компаний, которые не работают с населением, существуют другие якорные продукты. Таким образом, в каждом сегменте существует определенный набор важных сервисов, потому-то и невозможно предлагать всем один пакет. Соответственно, собирая коробочные решения для различных отраслей, мы пытаемся максимально удовлетворить потребности клиентов.

А есть ли запросы на какие-то сложные сопутствующие небанковские услуги — помощь с маркировкой, например?

В отдельных сегментах мы стараемся такие запросы удовлетворять. Однако важно понимать, что в верхнем сегменте малого бизнеса функции взаимодействия с покупателями, поставщиками, банками зачастую разведены: по финансовым продуктам мы взаимодействуем с бухгалтером; маркировкой и прочими нефинансовыми вопросами в компании занимаются другие специалисты, и они сами выбирают себе контрагентов. Так что банковский канал не является существенным для продажи данных продуктов.

В сентябре вы говорили, что после февральских событий во всех отраслях МСБ есть пострадавшие компании, а есть бенефициары новых условий и что все очень сильно зависит как от специфики отрасли, так и самой компании. Изменилось ли что-то с того момента? Может быть, в связи с последними событиями стало больше пострадавших МСП?

Есть показатель, по которому мы определяем финансовое состояние малого бизнеса, — это денежные средства в виде остатков на счетах, депозитах. Сейчас мы наблюдаем, что объем денежных средств у МСП увеличивается. То есть те клиенты, с которыми мы работаем, демонстрируют устойчивость.

Кардинальные изменения за последние месяцы произошли во внешнеэкономической деятельности (ВЭД) банков да и в целом российских компаний. Что происходит в этом направлении сейчас?

На текущий момент можно говорить, что ситуация более или менее стабилизировалась, в том числе с точки зрения перетока клиентов. Давно нет значимых потрясений из-за новых санкций, клиенты выбрали банки-партнеры и взаимодействуют с ними.

Основные иностранные валюты, с которыми мы работаем, — это доллары и юани. Лишь у малого количества банков сейчас есть возможность делать переводы в евро. Значительное количество операций перешло на альтернативные валюты, в тот же юань, который год назад практически никем не использовался.

Думаю, что нового клиентского перетока и других глобальных потрясений в сегменте ВЭД пока ждать неоткуда, за исключением возможных новых санкционных пакетов.

А к вам в этом сегменте в 2022 году был большой переток?

В Уралсибе количество таких клиентов выросло в три-пять раз. Для нас это довольно серьезное увеличение.

Согласно вашей отчетности за прошлый год, кредитный портфель по МСБ составляет 12 млрд руб., портфель банковских гарантий существенно больше — 29 млрд руб.

Есть разные методологии отнесения компаний к МСБ. 12 млрд руб. — это портфель только малого бизнеса, суммарный портфель кредитов малому и среднему бизнесу совокупно по итогам 2021 года составлял 37 млрд руб. На текущий момент портфель малого бизнеса вырос до 14 млрд руб. Портфель же гарантий малому бизнесу находится на уровне 30 млрд руб.

То есть для банка инструмент гарантий более привлекателен?

Довольно большое количество субъектов малого бизнеса участвует в государственных тендерах. Они занимаются различной деятельностью — от поставок медикаментов в больницы до выполнения мелких строительных работ. Гарантии, которые мы выдаем таким компаниям, — менее рискованный инструмент: мы не выдаем деньги, а гарантируем выполнение работ. Как показывает статистика, эти работы в основном выполняются вполне успешно, на приемлемом уровне. Наш средний чек по таким гарантиям составляет 300−500 тыс. руб. Это неплохая диверсификация с приемлемым для нас риском.

На недавнем банковском форуме в Казани эксперты говорили, что сейчас наиболее перспективными для банков направлениями будут лизинг и факторинг для МСБ. Согласны ли вы с этим утверждением? И как у вас обстоят дела с этими направлениями?

Я бы разделил эти два направления. Лизинг следует в основном за продажей новой техники, потому что в таком случае за счет налогообложения получается наибольшая экономия для покупателя. Сейчас же многие иностранные продавцы, дистрибьюторы уходят: например, продажи автомобилей в 2022 году рухнули (а этот сегмент был драйвером лизинговой отрасли в прошлые годы). Из-за тех же факторов произошла просадка и по оборудованию. Пока сложно оценить, какое воздействие это окажет на продажи лизинга малому бизнесу.

А вот с мнением экспертов о факторинге я полностью согласен. Мы сейчас активно развиваем факторинговый бизнес. Эта услуга сегодня актуальна: когда происходит перестройка поставок от одних поставщиков к другим, есть большая потребность в оборотном капитале. Поскольку нередко формируются новые компании, чтобы шли поставки, факторинг является для них практически единственной возможностью получить оборотный капитал, после того как продукция была поставлена. С учетом того что цепочки поставок меняются, факторинг является наиболее простым инструментом для банка с точки зрения принятия риска и простым для клиента с точки зрения получения и дешевизны для пополнения оборотного финансирования этих цепочек поставок.

Большой объем кредитования МСП наблюдался во время пандемии коронавируса. Судя по публикациям в СМИ, кредиты просто раздавали направо и налево. Что с платежами по этим кредитам? Какова дефолтность? И ожидаете ли вы роста дефолтности по кредитам, выданным до февраля?

Мы никогда не раздавали кредиты направо и налево: банк всегда был аккуратен с точки зрения принятия кредитного риска. По 2020 году у нас дефолтность не вышла за рамки ожидаемой до начала 2020 года. Да, был значительный объем кредитов, подвергшихся реструктуризации после начала пандемии. Но бизнес заемщиков выстоял, и в итоге дефолтность оказалась на том уровне, который мы ожидали, когда выдавали кредиты.

Сейчас ситуация напоминает 2020 год. Пришло сравнимое количество запросов на реструктуризацию. Уже прошло шесть месяцев, и по оборотам, которые показывают эти компании (мы наблюдаем, как изменилась выручка компании, после того как она обратилась за реструктуризацией), мы видим, что каких-то повышенных дефолтов ожидать не стоит. То есть пока все это остается вполне прибыльным бизнесом для банка. Но оценить последствия частичной мобилизации с точки зрения риска увеличения дефолтности заемщиков из сегмента МСБ пока сложно: времени прошло мало.

Ваш банк активно открывает центры обслуживания МСБ, в то время как другие кредитные организации такие отделения сокращают. Почему вы идете в противоположном направлении?

На самом деле мы количество отделений тоже сокращаем. У нас их было около 270 — сейчас осталось 219. Также планируем в 2023 году выйти на полноценное обслуживание клиентов в любой точке России. Уже сейчас активно меняем цифровой банк и продукты для МСБ, чтобы все услуги клиент мог получить онлайн, без посещения отделений. Для этого в апреле текущего года мы открыли центр дистанционного обслуживания бизнеса, а в октябре запустили «пилот» по обслуживанию клиентов в городах без присутствия точек продаж банка. Предварительные итоги уже нас радуют.

В то же время мы открываем центры обслуживания малого бизнеса, куда клиенты могут прийти лично. Но это не равно отделениям, это другой формат. Такие центры — это возможность объединить наших сотрудников, которые работают с малым бизнесом, на базе одной площадки в городе. Тем самым мы концентрируем экспертизу.

Наверное, такой формат должен банку еще и деньги экономить?

Действительно, это более экономный способ размещения сотрудников. Но еще раз подчеркну: очень важна еще и экспертиза. Малый бизнес очень разный. Когда люди работают в нашем центре, предположим, в количестве 20 человек, им гораздо проще за чашкой кофе, в перерыве, поделиться друг с другом своим опытом взаимодействия с проблемами клиентов. А это, в свою очередь, улучшает клиентский опыт наших контрагентов.

Экономию средств от оптимизации присутствия в сети, а также дополнительные ресурсы мы инвестируем в развитие цифровых технологий и команд, которые над этим работают.

В последнее время все большую популярность у бизнеса набирает Система быстрых платежей (СБП). МСБ до конца 2022 года может компенсировать расходы на прием платежей через СБП. Отсюда вопросы: насколько интересна СБП малому бизнесу, насколько активно они подключаются, включая тех, кто уже сотрудничает с банком по торговому или интернет-эквайрингу?

Платежи по СБП для всех отраслей получаются значительно дешевле. Многие клиенты, когда растет доля продаж не за наличные средства, а через использование банковских карт, переходят в том числе на СБП. То есть они используют «микс»: и торговые терминалы, и СБП. Экономия тарифа на СБП позволяет увеличивать прибыль для МСБ. У нас внедрен продукт оплаты платежей по СБП: есть свое приложение, которым клиент может спокойно пользоваться, — «Уралсиб QR‑код», многие подключаются к нему. Компенсация затрат на СБП для малого бизнеса также важна. В текущем году мы стали банком­участником этой программы.

Пандемия побудила многие компании МСБ продавать товары дистанционно, подключать интернет-эквайринг. Есть ли повышенный спрос на него? И каковы будут вообще тренды будущего года, может быть, кто-то и вовсе начнет уходить в кэш?

Переток в наличные сложно предсказать. Если он будет, то это станет выбором клиентов малого бизнеса: каким образом они захотят платить, а компания — принимать деньги. Относительно последнего, это вопрос о том, захочет ли бизнес оптимизировать свои налоговые поступления.

Мы видим, что сейчас наиболее выгодной стратегией для МСБ является использование максимального количества платежных технологий. Комиссия банка даже не настолько важна, как вся выручка. Например, в случае СБП комиссия существенно меньше 1%, а в случае других видов эквайринга — несколько процентов. Но если у небольшого бизнеса нет возможности получить деньги от клиента, то он, по сути, теряет всю выручку — все 100%. На мой взгляд, для компании МСБ иметь максимально возможный инструментарий по приему выручки гораздо важнее, чем даже условия работы с банками. Поэтому наши клиенты и подключают интернет-эквайринг, и используют QR‑коды, СБП, торговый эквайринг. И этот тренд, полагаю, сохранится.

Источник: «Ведомости»